ЦветныеCны, 56 - 15 января 2009 21:39

У проституток тоже есть свой красивый миф, свой собственный Гамбринус. Хотите, расскажу? В каждом городе, каждой проститутке известна история о том, как богатый клиент влюбился в одну из них, а потом и женился. Красивый миф, не правда ли? Нетрудно видеть, какую функцию он несёт: он 'духовно' укрепляет проституток. Теперь они могут со спокойной совестью продолжать: а вдруг? Вдруг и мне так повезёт? Я не просто теперь занимаюсь проституцией, но как бы перебираю 'кандидатов', в поисках того самого. Если бы этого мифа не было, его стоило выдумать. Если бы его не было, в душе у проститутки образовалась пустота - пришлось бы мучиться, страдать, работать со своей совестью, что-то делать со своим занятием, то есть кардинально менять образ жизни. В конечном счёте, наличие мифа о богаче способствует продолжению ими своего занятия.
Если есть 'голая', неприкрытая истина, она стоит перед нами - она бросает нам вызов. Мы или идём за ней, или изобретаем миф, которым прикрываемся - и от истины, и от нашей совести.
Миф примиряет нас с совестью, ибо совесть связана с истиной, это весть об истине, она связывает нас с истиной: 'со-весть'. Чтобы найти компромисс, устраивающий нас обоих - и нас, и нашу совесть, - мы изобретаем некий довесок к истине. Проститутки знают, что их занятие нехорошо, но, подумав об этом, они тут же вспоминают о 'богатеньком буратино', своём уличном Гамбринусе, и успокаиваются. Думаю, сутенёры и начинают вербовку с рассказа об их профессиональном Гамбринусе. Они также не заинтересованы в развенчивании этого мифа. А кто вообще заинтересован?

Любой 'Гамбринус' (в смысле - соответствующая легенда) возникает как разрешение противоречия, как результат внутреннего конфликта, в 'зазоре' между нами (нашей душой, нашей жизнью) и истиной. Как бы там ни было, наша душа смутно чувствует, что живёт не по истине; это может начать её мучить. И тогда она изобретает себе Гамбринуса, соответствующего ситуации, чтобы успокоить совесть. Не будь такого душевного мучения, не раздавайся в нас голос совести - не было бы и гамбринусов.

То же самое происходит и с христианством. Оно предполагает настолько высокий тип жизни, такой запредельный уровень требований к себе, что нормальный человек вынести этого не может. Невозможно жить, имея только одну рубашку. Невозможно стать бродячим проповедником, как Иисус. Невозможно отказаться от материнства. Невозможно не стремиться к 'лучшей жизни'. В 'зазоре' между высокими требованиями христианства и нашей немощью возникают новые, христианские 'Гамбринусы'. Однако грустно не потому, что изначальный христианский идеал померк. Обиднее всего то, что никого он не интересует даже теоретически: все воспринимают церковные установления как истину в последней инстанции.
Это своего рода духовная надстройка над 'христианским Гамбринусом'. Утверждение, что Церковь непогрешима, что всё Предание, церковное учение и церковная практика произошли непосредственно от Христа, и не несут на себе многочисленных наслоений от наших слабостей - это 'Гамбринус' 'Гамбринуса' христианства.

В христианство было много чего добавлено. И есть целые корпорации, которые не заинтересованы в открытии изначальной Христовой истины; эти корпорации, их воротилы, они уже срослись с остальной мировой элитой - элита, она, как вы знаете, она едина. Элита, любая элита - хоть церковная, хоть атеистическая, хоть кагебешная - всегда противостоит толпе, и потому у них мощные центростремительные силы. Они готовы поддерживать друг друга - верующие и атеисты, правительство и владельцы корпораций. Это они, элита в целом, убили Александра Меня - он во многом ошибался, но он пытался вскрыть ядро истины, он создал нежелательный прецедент самостоятельного поиска. Если бы он был героем-одиночкой - то всё было бы хорошо; но, к сожалению, слишком многие пошли за ним. Мода на 'чистую истину' - в нашем мире она слишком многим невыгодна. Подумайте на досуге, что выгодно мировым производителям, подумайте, какова их вера, и какую веру они транслируют в мир, подумайте об этом. Ваша жизнь тогда изменится.

Иногда нам с таинственным видом сообщают: вот, Мень приблизился к какой-то особенной, тайной, эзотерической истине, и его тут же "убрали". Ни к какой тайной истине он не приближался. Он попытался искать истину сам, вопреки своей жреческой корпорации, вопреки всей системе, которая в этой истине была не заинтересована. О такой ситуации снята половина голливудских фильмов, всё это старо, как мир.
'Тайная истина', 'тайное учение', скрытое от глаз непосвященных - это дешёвый трюк для подростков, нуждающихся в самоутверждении. Это игра на инстинктах, на низменном желании ощущать себя избранным. Иисус говорит, между прочим: 'Итак, если скажут вам: <...> вот, Он в потаённых комнатах - не верьте'.
Истина не связана с тайной, она очевидна, так как связана с жизнью: 'Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным' (Мр., 4, 22). Нет истины без бытия и нет бытия без истины. Не бывает тайных истин, скорее уж наоборот: чтобы понять истину, нужно открыть глаза на то, что лежит перед нами: 'Очами смотреть будете, и не увидите' (Мф., 13, 14). Чтобы увидеть истину, нужно иметь волю, нужно уметь раскрыть глаза.

Мы существуем в мире навязанных нам истин. Их навязывают заинтересованные лица, кровно заинтересованные. Эти производители пива, изобретатели сказки про Гамбринуса и прочих корпоративных и идеологических легенд, изобретатели культа Божией Матери, легенды прогресса, они, разумеется, считают, что владеют миром, так как имеют в руках мощный инструмент навязывания всем всё новых и новых потребностей; эти последние преподносятся

• 
• 
•